Наука лидерства

До всякого вопроса доходит очередь, хотя и не скоро.

В ШЭЛ используются медитативные техники всяческих настроев, в том числе и устранение негатива, но сложных теорий мы избегаем и ни на чем не фиксируемся, просто берем все практически полезное и интегрально используем в своих целях, очистив от шелухи лишних умствований.

Кредит в банке брать дорого по-любому. Так что нет смысла брать ни в какой валюте. Я уже рассказывал, как решил этот вопрос я сам: взял кредит в ипотечном кооперативе “Строим вместе”, что позволило мне купить квартиру прошлой осенью. Если бы не кредит, деньги на квартиру я собрал бы только к марту-апрелю. А за это время купленная мной квартира уже выросла в цене в 1,5 раза…

Так что я очень доволен и всем этот “Строим вместе” советую. Так что прежде чем брать что-то в банке, познакомьтесь с их программой и условиями. Для этого в Москве Вы можете позвонить менеджеру кооператива Ирине Ковтуновой по телефону в Москве 777-4877 и сослаться на мою рекомендацию. Она подробно Вам все расскажет, а если подъедите – и покажет все документы. Мы договорились с руководством кооператива, что к рекомендованным мной клиентам будет особое отношение.

Когда все оцените, тогда и выбирайте более выгодный вариант. 3%-5% годовых, под которые дает кредиты “Строим вместе”, ни один банк Вам не предложит.

Ваш надсмотрщик подбросил Вам ложное мнение, чтобы исключить Вас из конкурентной борьбы за власть. Вы знаете, что нормально – это сидеть внизу и не рыпаться, за власть не бороться, к власти не тянуться. А то Вас ненормальным посчитают.

Так и происходит исключение лишних, с точки зрения хозяев, конкурентов из борьбы за власть.

Это слово означает “пол”. В русском языке употребляется также для обозначения тематики, связанной с либидо.

В последнее время проблема воспроизводства элит весьма активно начала обсуждаться в российской печати, особенно в независимой прессе – официозные издания все же избегают эту тему как скользкую и запретную. В изданиях же неофициозных обсуждение сводится к позиции антиэлитарной. Элиту обвиняют в кастовости, абсолютной закрытости, враждебности простым людям, активной деятельности по перекрыванию всяческих путей для карьеры всем, кроме детей представителей самой элиты.

Для таких обвинений есть свои основания – как общесоциологические, так и фактологические. С точки зрения современной социологии, постиндустриальная элита стремится к замкнутости по соображениям экономического характера. Становясь в условиях автоматизиции производства товаров и услуг все более независимой от других слоев и классов общества в обеспечении своего уровня жизни, со сдвигом формирования стоимости в сферу производства образцов и идей, эта элита стремится резко ограничить свой круг, а прочее население считает вообще лишним во всех смыслах этого слова. Отсюда и нежелание допускать в свой круг кого-то извне.

При всей логичности этой трактовки она слишком упрощает проблему. На самом деле экономика еще далеко не стала постиндустриальной, а классовое сознание нового постиндустриального правящего класса еще очень далеко от какой-либо зрелости. Так что для завершения процесса его замыкания время еще не наступило.

Фактологическое обоснование этих обвинений, тем не менее, выглядит довольно веско. В сфере, с которой чаще всего сталкивается население, в сфере пиара и масс-медиа, действительно мы видим совершенно жесткое ограничение конкуренции и передачу эстафеты от талантливых родителей и бабушек к часто ублюдочным, но раскручиваемым на телевидении детям. На первый взгляд, все фабрики звезд и кинорынки забиты отпрысками известных еще с середины прошлого века фамилий, слегка разбавленных детьми индустриальных и финансовых магнатов.

Поскольку PR-сфера является витриной правящего класса, столь явственная семейственная ее замкнутость заставляет наблюдателей делать вывод о варновой системе и абсолютной замкнутости всего правящего класса. Эти выводы легко подтверждаются списками студентов престижных вузов, в которых фамилии студентов совпадают с фамилиями профильных начальников. На ум приходит старый анекдот, как внук генерала спрашивает деда:

- Дед, а я тоже стану генералом?

- Станешь, внучек.

- А маршалом?

- Это нет, у маршала свои внуки есть.

И все же ситуация не так очевидна и проста, как кажется на первый взгляд. Кажущиеся верными при статическом рассмотрении сегодняшней ситуации выводы, на практике оказываются поверхностными. В динамике дело обстоит существенно сложнее.

Я очень хорошо помню время, когда социальные лифты вовсю работали. Это было не так давно, лет пятнадцать назад. У меня не было ни связей, ни денег, ни начальственных родственников, и тем не менее любой шаг, который я делал, не встречал заметного или непреодолимого сопротивления. Захотел сделать бизнес – сделал. Захотел стать депутатом – стал. Захотел влиять на принятие стратегических решений – нашел эффективные способы.

Я достаточно легко вошел в круг этой самой элиты.

С другой стороны, будучи всей этой элите чуждым, я сразу по привычке взял позицию человека со стороны. Но нельзя сказать, чтобы кто-то меня оттуда выталкивал или препятствовал восхождению. Не заметил я сопротивления. Скорее, было обратное: искреннее желание меня видеть в своей среде. Да и сейчас каждое мое появление в Москве встречает именно этот прием.

На уровне следующего поколения действительно очень жесткая конкуренция, и родители очень старательно пропихивают своих детишек, ограничивая сию конкуренцию административно. Думаю, тут играет роль еще и демографический фактор: я принадлежал к поколению очень малочисленному, послевоенный демографический провал середины 60х. Действительно, среди нас почти не было конкуренции, к тому же самые активные и рисковые ребята 90х не пережили - и вовсе не из-за конкуренции, а из-за рисковости самой переходной эпохи.

Сейчас входит в жизнь поколение, которое родилось в годы перестроечного всплеска рождаемости. Вот там конкуренция огромная, “лишних” полно, выжить непросто, родители ситуацию видят и зубами держатся за социальное положение, прогрызая будущее своим, часто ублюдочным, деткам. Я это вижу по тому, как все мои московские друзья и клиенты пристраивают своих детей. И как даже им, а они принадлежат к самой верхушке этой московской элиты (уровень министров, генерал-полковников, директоров крупных компаний и народных артистов), это непросто. Все они мне жалуются и рассказывают ужастики о том, сколько стоит пристроить детеныша в престижный вуз, даже если в этом вузе ректором или деканом наш общий друг, и сколько эта сука с друзей запросила!

Я уже молчу про дележку мест на госслужбе, про необходимость лизать все места, про то, как тех же детей заставляют участвовать во всяких нишистских объединениях, и как потом дети посылают родителей подальше, начинают хиповать; и как меня часто просят хоть как-то привести ребенка в порядок и уладить его отношения с родителями.

На детей не только элиты, но и просто среднего класса идет жесточайшее, страшное конформное давление. Родители практически все свои очень нехуевые заработки тратят на то, чтобы соответствовать. В престижных школах все придирчиво смотрят, кто во что одет. С первого класса придирчиво смотрят, кто принес последнюю модель геймбоя, а кто не смог - типа нищий. Дети привыкают, что или ты должен соответствовать, тянясь из последних сил к самой широкой распальцовке, или ты должен согласиться, что ты говно и идти на дно.

Престиж личных конкурентных преимуществ в этой связи серьезно снижается, а внешние от детей не зависят, их вынуждены обеспечивать родители, любая затяжка с их покупкой приводит к давлению на ребенка в школе-вузе и к истерикам, единственному известному детям способу добиться своего.

Дальнейшее развитие этой тенденции очевидно. Конкурентные преимущества, даваемые социальным положением родителей, со временем девальвируются, а личные конкурентные преимущества не набраны. В результате дети быстро растрачивают унаследованный капитал во всех его формах: связи, известность, деньги, должности и т.п. Это означает неминуемую ротацию 90% элиты в следующем поколении.