Наука лидерства

Меня отучали материться с третьего класса. Не отучили.

Если считать свой образ жизни единственно верным и само собой разумеющимся, и с этой позиции предъявлять другому человеку претензии, кроме раздражения с его стороны добиться ничего нельзя. Эффективнее посмотреть на себя со стороны и обдумать, почему эти повадки другого так Вас раздражают? Может, тут появляются какие-то ВАШИ запреты и меняться надо ВАМ?

Вы упомянули только те катастрофы, которые заметили. В Европе дела обстоят не лучше, вплоть до того, что встали все швейцарские железные дороги, заблокировав центр Европы.

Мои прогнозы скорее просто наблюдения. Я говорю о тенденциях, которые наблюдаю. Просто другие привыкли обращать внимание не на тенденции, а только на результаты их развития.

Плоха или хороша та или иная тенденция – зависит от Ваших оценок, представлений и интересов. Сначала Вам следует определиться, что для Вас есть добро и что зло. Когда Вы определитесь с этим ключевым вопросом, можно будет и говорить о том, что может случиться позитивного для ВАС.

В постиндустриальном мире территориальные государства действительно потеряют силу, так как бизнес не зависит от территории и тот, кто территорию контролирует, не может вынудить его отстегивать нужные ресурсы. А нет ресурсов – нет и контроля, государства ослабевают.

В результате сейчас начинается процесс сначала оффшоризации бизнеса, а затем – и анклавоимпериогенеза, то есть формирования постиндустриальных анклавов, которые постепенно превращаются в города-государства с небольшим окрестным контадо, и транснациональных силовых корпораций, которые контролируют коммуникации и таким образом оказывают городам необходимые услуги, за которые те им отстегивают потребные ресурсы. Эти системы будут иметь орденский характер, со временем они будут объединены неким капитулом, который и станет новой формой экстерриториальной постиндустриалньой империи.

Сейчас запущен процесс эмансипации силовой составляющей американского государства от национальной базы с целью сделать его базой такой Империи. Однако, скорее всего плавный переход тут не пройдет, и сначала все же произойдет распад всех поствестфальских государств, а в его процессе уже развернется процесс нового анклавоимпериогенеза.

Что же касается вопроса сохранения в этих условиях наций, то надо понимать, что нация всегда имеет прежде всего ЭКОНОМИЧЕСКУЮ БАЗУ. Какова же будет эта база в постиндустриальном мире?

В силу экономических закономерностей те, у кого маленький рынок, проигрывают в конкурентной борьбе гарантированно. Выжить смогут только те, кто работает на рынках с объемом платежеспособного населения более 100 млн.

В силу этого ассимиляция мелких наций англосаксами представляется неизбежной. В Голландии и Финляндии сегодня любой говорит на английском и немецком, финский скоро забудут, как ирландцы свой. А вот в Испании найти кого-то, кто понимает по-английски трудно: у них свой рынок огромный.

Так что вопрос о сохранении и приумножении численности русских (как костяка) и русскоязычного народа вообще есть вопрос существования русской нации и культуры в 21 веке и далее. Будет меньше 100 млн платежеспособных - не будет через поколение русских вообще.

Лично для меня сегодня патриотизм видится не столько в спасении Империи (это уже невозможно в связи с уже установившейся безальтернативностью катастрофической траектории постиндустриального перехода), сколько в спасении русской нации, возможности для нее пережить этот период.

Я вижу тут только два направления работы (сознаю глубокую неполиткорректность обоих).

Первое направление - генетическое. Необходимо спасти русских как этнобиологическую самость. Да, такая постановка вопроса глубоко расистская, но критичность ситуации не оставляет другого выхода.

Поскольку контроль территории СНГ и даже РФии в обозримом будущем невозможен, сдачу ее Китаю проведет ЛЮБОЕ правительство. В этом случае оставленные там на произвол судьбы русские (подразумеваю угро-славян вообще) обречены на апартеид по латвийскому образцу и последующее уничтожение-деградацию.

Следственно, решение вопроса в том, чтобы создать для русских какое-то месторазвитие-анклав, который можно защитить. В принципе, в этом и заключается суть ингерманландского проекта: сначала создать такой анклав, затем обеспечить иммиграцию и абсорбцию русских со всей территории СНГ.

В 1990 году, когда я провозгласил ингерманландский проект, у него были все шансы. Сейчас их все меньше. Надо четко уяснить, что каждый, кто сегодня обладает властью и не работает прямо на этот проект, есть враг русского народа и соучастник его геноцида.

Второе направление - культурное. Речь идет о том, чтобы сохранить кульутрную идентичность русских в этот период, когда будет идти массированное давление на культурном фронте, так как он является важнейшей сферой постиндустриальной экономики.

Еще раз повторю: количество говорящих на некоем языке определяет емкость соответствующего рынка постиндустриальных продуктов. Мелкие нации, меньше 100 млн. платежеспособного населения, практически не имеют шансов пережить ПП. Перспективы есть у следующих рынков:

Англосаксонский - 800 млн.
Испанский - 600 млн.
Китайский - 600 млн.
Русский - 200 млн.
Португальский - 200 млн.
Японский - 140 млн.
Немецкий - 100 млн.
Французский - 100 млн.
Корейский - 90 млн.
Арабский - 90 млн.
Турецкий - 80 млн.
Итальянский - 70 млн.

Сегодня атака на язык есть важнейшее направление постиндустриальной войны. Английское господство в интернете (50% рынка) есть важнейшее стратегическое преимущество. Война режима Кучмы против русского языка, продолженная его преемниками, имеет два следствия:

1 резкое сокращение русскоязычного рынка

2 Полное исключение население Украины из числа имеющих будущее людей мира. Английский им не освоить, русского - в необходимом для успеха на постиндустриальном рынке объеме - там не знает уже никто. Украиноязычный рынок от этой политики не расширился - так и остался в объеме менее 20 млн. Американеры тешат поляков надеждой, что те могут полонизировать Украину и Белоруссию и тем самым расширить польский рынок до необходимых 100 млн. Надежда анекдотичная: для этого надо 2 поколения, столько времени просто нет.

Таким образом, будущее у русских как у нации есть лишь в том случае, если будет сохранена база культурной идентичности - распространенность русского кода. Решить это можно только через создание эффективной системы дистанционного образования на русском языке и системы активного русскоязычного дискурса не на уровне картинки-шоу, а на уровне знаковой системы (книжники, а не икона).

Понятно, что каждый, кто противодействует реализации этой программы, есть враг русской нации и активный проводник культурного геноцида русских.

Нет ничего удивительного, что мои попытки сформировать систему культурного спасения и возрождения русской нации наталкиваются на зверское сопротивление врагов народа. Нет ничего удивительного в истории с погромом моих соответствующих проектов врагами народа и организации их информационной блокады.

Вопрос лишь в одном - есть ли еще у русской нации силы для того, чтобы осуществить хотя бы один из этих двух проектов? Сил одного человека для этого недостаточно, сколь бы он ни был силен как таковой. Позиция пассивного человеческого материала тоже не важна. Важно лишь одно: сколько из активных и действительно дееспособных людей готовы подписаться под эту программу и в какой мере они готовы идти до конца ради ее реализации. А идти придется до самого конца, учитывая характер угроз. Вероятность сохранения русской нации к концу 21 века сейчас не превышает 2% и способна реализоваться только в результате бескомпромиссной и направленной политики.

Таков контекст, в котором я работаю. Сегодня моя задача проста: сформировать информационные конструкты, которые обладали следующими свойствами:

- содержать ясную программы адаптации русских к процессам анклавоимпериогенеза, чтобы они стали не жертвами этого процесса, а выигрывали от него,

- создать для усвоивших эти конструкты такие конкурентные преимущества, что не обладающие ими не смогут вписаться в элиту нового общества или удержаться в ней.

Если мне удастся в течение ближайших трех лет сформировать критическую массу носителей этих конструктов, после образования которой они сами по себе начнут свое расширенное воспроизводство, то в течение последующего десятилетия сложится русская национальная постиндустриальная элита, которая будет формировать русское общество желаемым мною образом.

Для реализации этой цели я сегодня и запустил серию семинаров и деловых игр, в которых происходит формирование этих информационных конструктов, генов будущей постиндустриальной имперской нации.