Наука лидерства

Фильм снят в 1997 году в США. Он довольно знаменит, русский перевод продается во всех крупных городах и на кассетах и на DVD. В главной роли – Майкл Дуглас. Лучше всего искать в интернете по его фамилии, а то действительно выпадет неизвестно что.

Основная идея фильма заключается в том, что человека, который привык реагировать на события, всегда можно хорошо просчитать и управлять им, создавая поток событий. Не важно, как ты реагируешь на события, важен сам факт реакции. Этого достаточно, чтобы тобой управляли.

Фильм иллюстрирует основную идею бихеворизма – концепции внешнего управления человеческим поведением через стимулы. Для индивидуального человека в реальности технологии такого управления оказываются весьма дорогостоящими и неабсолютными. Зато для управления “массовым человеком”, для управления статистического, для мотивирования больших масс людей к нужным действиям – от покупки и голосования до убийства – эта технология весьма рентабельна.

Советую купить и посмотреть этот фильм. Он серьезно расширит Ваш взгляд на жизнь. И хотя возможности такого управления индивидуальным поведением в фильме преувеличены, зато саму проблему он высвечивает очень рельефно.

В ШЭЛ мы учим стратегическому поведению: отстройке от реагирования на внешние стимулы, потоки событий, на переход к созданию своего независимого потока событий. В результате такой перемены Вы перестаете быть управляемым извне и начинаете управлять миром сами. Сначала понемногу, а дальше – по вкусу :)

Ну вот, стали поступать предложения написать мемуары. А я-то все еще думаю, что рано :)

1) К 18 годам я уже довольно плотно занимался психологией, начал вести тренинги, быстро выявил все проблемы, связанные с бессознательными тормозами, стереотипами, “надсмотрщиком”. Как раз тогда мне сказали, что у Фрейда были похожие теории. Я заинтересовался. Фрейд тогда был на спецхране. Пришлось немного поскандалить, но книги его я достал и прочитал. Более всего Фрейд меня поразил методичностью и длительностью обсасывания любых тем. Потом я понял, что в психоанализе иначе нельзя :). Он напоминал мне Гегеля, но уступал последнему методичностью.

Впрочем, Фрейд не стал тогда для меня светочем, над столом у меня тогда висел портрет Гегеля (больше я никого не вешал ни до ни после). Фрейдизм стал навсегда частью моих интересов, но не могу сказать, что когда-либо он был основной их частью.

Впрочем, изучение классиков психоанализа у меня было лишь дополнением к тому, чему меня учили мои учителя – профессор Н.Н.Трауготт и чл-корр. АН СССР Г.В.Гершуни, директор парижского института психоанализа Леон Шерток. Впрочем, их целью было не удовлетворить мой интерес к психоанализу, а передать мне определенную традицию, гораздо более широкую, нежели просто русский психоанализ. Психоанализ был тогда центром моего интереса, но традицию я принял и культивирую до сих пор в несравненно более широком аспекте. В частности, я ведь тогда был и членом комиссии АН СССР по документальному наследию академика Павлова…

Естественно, я некоторое время практиковал клинический психоанализ, да и более широкую практику в клинике психопатий прошел. Но я тогда уже сильно перерос эти методики и делал свои, более широкие и эффективные.

В конце 80-х, когда началась реабилитация всего, что было под запретом в СССР, я выпустил ряд острых публикаций о Фрейде и фрейдизме. На некоторое время это сделало меня центром притяжения тех, кто психоанализом интересовался или тихо его практиковал еще в советское время. В 1990 году я начал организацию Ленинградского психоаналитического общества, а затем стал его вице-президентом и исполнительным директором. Мы тогда договорились, что президентом изберем на второй конференции того члена Правления, который проявит наибольшую организационную активность. Им стал тогда В.В.Зеленский, возглавлявший юнгианское направление.

ЛПО стало центром, который был нацелен на возрождение русской психоаналитической традиции. В состав правления, кроме Н.Н.Трауготт вошли такие выдающиеся ученые, как профессора Л.И.Спивак, В.Е.Каган, Э.В.Соколов, молодой психолог И.Скрипюк (ныне Генеральный директор "СВ-КОНСАЛТИНГ Лтд".) и другие. Позже вошли В.К.Толкачев (ныне – президент Международной интернатуры практической психологии в Берлине), блестящий философ и культуролог С.М.Черкасов.

Впрочем, самоидентификация ЛПО как хранителя традиции неизбежно входила в противоречие с духом времени, основным лозунгом которого тогда было “Все на продажу”. Я был сугубо против коммерциализации психоанализа, так как уже имел опыт бизнеса, и считал, что не все можно в это окунать. Зеленский нашел “делового человека” в лице доктора М.М. Решетникова и уговорил Правление ввести его в свой состав в качестве исполняющего обязанности члена – до следующей конференции (к сожалению, конференция его не утвердила, он умудрился перессориться с большинством членов правления). Решетников твердо гнул линию на превращение ЛПО в коммерческое предприятие, я и профессора продолжали линию на элитарную тусовку хранителей традиции. Как показало время, Решетников был прав, коммерциализация диктовалась духом времени, которое не оставляло места храмам.

Я предложил сделать отдельно от ЛПО институт психоанализа во главе с Решетниковым. Я планировал его как государственный, рассчитывая на свои административные ресурсы для его утверждения и бюджетного финансирования. Даже согласовал все в минпросе и бюджетном комитете Верховного Совета. К сожалению, дело кончилось тем, что Решетников подсунул мне проект, в котором институт был коммерческим предприятием, финнасируемым из бюджета. Конечно, подобная комбинация не прошла.

Впрочем, наверное Решетников был прав, сорвав государственный статус института и превратив его в коммерческий изначально. Конечно, ему было труднее поднимать его на первых порах, зато потом независимость оказалась весьма полезной. А планируемого мной храма науки все равно бы не вышло: начиналась эпоха, когда вся российская наука превратилась в жалкую лавочку…

К этому времени я уехал в Москву, и история постсоветского психоаналитического движения в СПб дальше протекала без меня.

2) Насчет моих занятий бизнесом все проще. В 80-е годы наметился прорыв в разработке АСУ. До этого делали неповоротливых монстров в никаноровском стиле, которые просто автоматизировали тот бардак, что был на советском предприятии. А тут появились персональные ЭВМ и появилась возможность делать распределенные АСУ в сетях, но главное – появился спрос на автоматизацию не всего и вся, а конкретных рутинных работ по планированию и бухгалтерии.

Бизнес развивался очень успешно. У предприятий была уйма безналичных денег, так что заказывали АСУ без особого напряга, сверхприбыль в бизнесе была офигенная. Оформляли просто, как все тогда: через ЦНТТМ. Из этой формы, как известно, выросли и Менатеп, и много крупных постсоветских банков и фирм. Персонал был переменный, творческие коллективы формировали под конкретный заказ.

Формирование клиентуры – долгий рассказ. Мы тогда разработали и опробовали самые новые технологии продаж. Например, устроили шум с премией руководителям предприятий “Лучшее внедрение технологий будущего” и присуждали ее директорам, с которых рассчитывали иметь заказы. Так завязывались связи…

Впрочем, обобщение моего опыта могло бы составить хороший блок в курсе бизнеса по поиску заказчика. Подумаю о том, чтобы его написать :)

На этот вопрос дал ответ в своей книге “Сделано в Японии” Акио Морита. Он считал наиболее высокоприбыльным бизнесом создание новых рынков, продвижение совершенно новых товаров.

Если Вы создаете некий новый товар, то необходимо осуществить его продвижение потенциальному потребителю, убедить его в полезности для него этого товара. Этот процесс и есть создание нового рынка. Это чисто постиндустриальная оставляющая бизнеса, чисто психологически-информационная, мотивационная деятельность.

Когда новый рынок создан, в течение первой фазы его существования продавец снимает сверхприбыль. Через некоторое время на рынок приходят эпигоны, то есть те, кто подражает создателю нового рынка, продвигает товар, дублирующий его товар.

Когда эпигоны выходят на рынок, норма прибыли на нем постепенно снижается до уровня средней по экономике (после этого с рынка бегут даже эпигоны). Пока идет этот процесс, имеет смысл параллельно с продажами на этом рынке создавать новый, чтобы уйти туда, оставив этот эпигонам.

Исключением являются те редкие случаи, когда товар неотделим от автора. Например, на песни Высоцкого в его исполнении неизбежно спрос на порядок выше, чем на исполнение тех же песен артистом Пупкиным в райклубе. И цена другая. Так же и на ШЭЛ, где есть моя авторская поддержка, цена и спрос на порядок выше, чем на множество подражательных проектов или проектов по контрафактной продаже украденных текстов курсов. Я знаю ряд случаев, когда ознакомившись с купленными у мошенников моими курсами люди потом записывались в ШЭЛ (так что контрафактная торговля играет роль своеобразной рекламы).

Теперь по инвестициям. Здесь тоже наименьшего инвестирования финансовых и материальных ресурсов требуют постиндустриальные проекты с высоким уровнем инвестиций интеллектуального капитала. В условиях жестких кредитных ограничений (каковые сегодня являются госполитикой на пространстве СНГ) имеет смысл ориентироваться на “самораскручивающиеся” проекты, которые быстро отбивают инвестиции за счет амортизации интеллектуального капитала.