Статьи по психологии

ПСИХИАТРИЧЕСКИЙ ДИАГНОЗ КАК ФЕНОМЕН КУЛЬТУРЫ

Психиатрический диагноз нельзя рассматривать в отрыве от его культурального контекста, поскольку такое, казалось бы, чисто клиническое суждение апеллирует не к физическому аспекту человеческой личности, как, скажем, заключение терапевта, а к ее субъективной стороне. Предметом психиатрического диагноза является не только пораженная болезнью нервная система человека, но и то, как его психика отражает внешнюю среду.

В связи с этим психиатрическому диагнозу суждено быть своего рода "текстом", повествующем о действительности. И здесь на первый план выходит еще один фактор, определяющий такое описание, а именно - картина мира, которая сложилась в голове у того, кто выставляет диагноз. Ну, а такой специфический образ неотделим от формирующей его культуры.

Меня всегда удивлял тот факт, что психиатры, принадлежащие к различным научным школам, очень часто не могут договориться относительно того, какой же диагноз из целого ряда довольно-таки разноплановых заключений, выставленных ранее их коллегами конкретному больному, надо считать самым правильным. Я побывал не на одной клинической конференции, где ожесточенно спорили по этому поводу.

Причем представители одной стороны нередко настаивали на том, чтобы таким всеобъемлющим диагнозом стала "шизофрения", а представители другой столь же упорно защищали свое право остановиться на диагнозе "органическое заболевание головного мозга".

Я не мог решить эту задачу до тех пор, пока не познакомился с культурологическими работами В.Руднева. В частности, меня заинтересовало определение, данное им состоянию, в котором пребывает современная культура. Такое состояние было обозначено как "постмодернизм" (1). Безусловно, автор "Словаря культуры XX века" не являлся первооткрывателем этого феномена. Он лишь заставил нас задуматься над тем, почему мышление наших современников столь непоследовательно и морально уязвимо.

Предложенная Рудневым схема делила развитие нашего научного мировоззрения на три части. Первая часть - это то, что было до революционных преобразований науки. Вторая часть - само преобразование (сюда относится квантовая механика, кибернетика, психоанализ, авангардизм в изобразительном и литературном искусстве и т.д.). Третья - это ситуация, которая сложилась после таких перемен. Главный постулат постмодернизма: "Все есть текст (интерпретация), все точки зрения на какой-то предмет относительны и, следовательно, имеют равное право на существование".

Только тогда я понял, почему в психологии, дисциплине, наиболее близкой психиатрии, существует такое множество теорий: психоаналитическое направление преспокойно уживается с бихевиоральным, гештальтпсихология - с экзистенциализмом. И если представители психологических наук способны признать и принять такое положение, то почему психиатрам не хватает мужества сделать точно такой же шаг?

Специалистам, имеющим дело с душевным здоровьем граждан, мешает, по-видимому, прийти к такому решению некий мировоззренческий фактор. Его истоки нужно искать в репрессивных функциях, исторически закрепленных за психиатрией. А такой контекст негласно превращал любого ее представителя, даже самого заурядного, в судейского чиновника, что неизбежно подразумевало существование лишь одной истины. Именно эта особенность, говоря словами М.Фуко, "легла тяжким бременем на всю историю психиатрии" (2).

Но вправе ли мы вообще считать психическое расстройство объектом культуры? Такую точку зрения, в частности, разделяет К.Ясперс, автор знаменитой монографии "Общая психопатология", опубликованной в 1913 году. "Исследование психопатологических явлений в обществе и истории, - пишет немецкий психиатр, - важно для выработки реалистического взгляда на общечеловеческую действительность, поскольку помогает удостоверится в том, какую роль играет аномальная психическая жизнь в жизни общества в целом, в развитии исторических массовых феноменов, в истории культуры, в жизни выдающихся людей... "(3).

Если кто-то думает, что рассмотрение психиатрии как науки и практической деятельности с позиций культурологии является далеким от жизни теоретизированием, то такой специалист в лучшем случае просто заблуждается, в худшем - демонстрирует полное незнание того положения, которое сложилось сегодня в мировой науке. Например, изменения, затронувшие понятийный аппарат психиатрического раздела МКБ-10 (4), связаны прежде всего с той частью наших культурных традиций, которые в качестве ругательств использовали названия тех или иных душевных расстройств.

Именно по этой причине из МКБ-10 исчезли термины "олигофрения", "дебильность", "психопатия". Но если наши европейские коллеги не считают зазорным руководствоваться в своих научных изысканиях общественным мнением, то почему мы должны игнорировать важнейшую теоретическую поправку, учитывающую главный вектор культурного состояния эпохи и получившую название "постмодернизм"?

Итак, психиатрический диагноз как феномен, относящийся к постмодернистской текстовой культуре, следует считать, исходя из логики сказанного выше, весьма относительным и условным. Другими словами, психиатрам пора признать условность нозологических границ в психиатрии. И здесь ориентированная на отдельные синдромы структура МКБ-10 (Раздел "V"), представляется весьма подходящей моделью для того, чтобы сгладить такие противоречия.

ПРИМЕЧАНИЯ.
1. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. М., 1997. С.220-225.
2. Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб., 1997. С.428.
3. Ясперс К. Общая психопатология. М., 1997. С.855.
4. Международная классификация болезней (10-й пересмотр). Класс V. Психические расстройства и расстройства поведения (F00-F99). Часть I. Ростов-н/Д, 1999.