Статьи по психологии

Путин: Разгадка секрета

1. Он инфернальный
Есть довольно надежный способ определить, какое впечатление производит на нас человек. Надо спросить, в какой роли мы сняли бы его, если бы нам предоставили возможность отбирать актеров для съемок. Так вот, спросим себя, какая бы роль во вверенной нам кинокартине досталась артисту Путину В. В.? Герой — любовник? Ни при каких обстоятельствах. “Благородный отец”? Комический персонаж? Ловкий слуга? Вряд ли. Герой-подпольщик? Фанатик-изобретатель? Теплее… Шпион (не наш благородный разведчик, а именно шпион враждебной страны). Да, пожалуй… Завистник, вредитель, подсиживающий главного героя. Еще теплее… Или даже — герой сказки, явившийся с отрубленными головами дракона, утверждая, что это он победитель (а потом разоблаченный настоящим героем, предъявившим впрок отрезанные языки дракона). Очень тепло. Или еще: посланник загробного мира, темного царства, ангел смерти, вурдалак, упырь. Да, вот оно! Горячо! Подходит! (Съемки послезавтра! Всем спасибо…)

Есть еще одна роль, которую предложил бы артисту Путину толковый режиссер. Он обратил бы свое внимание на нечасто встречающееся сочетание скуластости с почти болезненной бледностью. Он не оставил бы без внимания другие признаки, изобличающие фанатика: все то, что производит впечатление сочетания внутренней страстности с внешней аскезой. Кроме Путина, мало кто из известных политиков так подошел бы на роль руководителя тайного общества, или бомбиста-народовольца. В этом смысле хорошая роль для него это фанатик Фельтон — убийца герцога Бэкингема из “Трех мушкетеров”.

Эффективная харизма политического лидера должна внушать “страх и трепет”. Важно иметь в виду, что страх — есть в первую очередь способ изменения состояния сознания, предпосылка своего рода транса. Политтранс — это особое состояние сознания, которое заставляет людей испытывать интенсивное волнение при виде лидера, воспринимать его иррационально, на волне бурных эмоций. В современной общественной ситуации этот страх, разумеется, не может быть эксплицирован впрямую. В наше время нельзя грозить репрессиями, лишением гражданских свобод и т. д., остается лишь один способ осуществить наведение такого рода политтранса: через некое скрытое послание. Оно может быть отправлено посредством особого взгляда, тона, формы лица или интонаций в голосе. Жаль, конечно, что пугать народ в открытую, наводить на людей страх открытым текстом сейчас невозможно. Единственным источником наведения страха остались внешние данные, “морда лица”, так сказать. В этом смысле наш и. о. даст сто очков вперед любому. И все, собственно, уже испугались. Многочисленные вопросы по поводу того, не отменит ли В. В. П. демократию, не будет ли у нас полицейского государства и т.д. вполне объяснимы. Причем отнюдь не только из-за КГБ-истского происхождения. Именно такие разговоры и вопросы — свидетельства страха, который он вольно или невольно вызывает. Скорее всего, именно эта тихая скрытая угроза, которая конституирует его образ, обеспечивает ему небывалый успех среди озлобленного и испуганного электората. Было бы наивно пытаться угнаться за своеобразным обаянием нынешнего премьера, ударившись, к примеру, в мистику, окружив себя символикой загробного царства. Тут, собственно, все дело как раз в том, чтобы не перебрать с чертовщиной, а разумно ограничиться легким намеком на демоническое. Демоническое должно быть естественным, непридуманным. И вот ни у кого, кроме него, этой естественности и нет.

В свете сказанного — на руку Путину и то, что он из спецслужб. Образ разведчика в данном случае несет с собой определенные преимущества. Он так или иначе связан с некоей тайной властью, с какой-то потусторонней осведомленностью, причастностью к заветному знанию. Имидж шпиона — безусловно демонический. Эмоция страха привязана к этому имиджу, как ни к какому другому. Шпион — это скрытая проницаемость, грозное, но незаметное всеприсутствие.

2. Бывает нежным и теплым
Это очень важно, чтобы не только “демонические” факторы “участвовали” в формировании имиджа. Они действуют лишь в сочетании с противоположными признаками. Эффективной оказывается именно игра на контрастах. На самом деле, харизматический образ формируется не только жестко-агрессивными жестами или, наоборот, посредством трогательной чувствительности, но именно сочетанием обоих противоположных друг другу элементов. При этом, разумеется, очень важно скрывать “белые нитки” режиссуры харизматического спектакля. У зрителя ни в коем случае не должно складываться впечатление наигранности.

К весьма интересным выводам можно придти, если посмотреть кинохронику времен Третьего Рейха. Там, конечно, часто показывали крупным планом Гитлера. Можно рекомендовать, в частности, известный фильм “Триумф воли” о знаменитом съезде нацистской партии в Нюрнберге в 1934 году. Так вот, самое поразительное в том, что, видя крупный план, невольно замечаешь, сколько у Гитлера в мимике, жестах, позе было мягкого, нежного, порой трогательно-беспомощного. В отдельные моменты он производит впечатление очень светлой, чистой, искренней, сокровенно-просветленной личности. Разумеется, это милое поведение вдруг сменяется громким криком, истерической жестикуляцией, напряженным пафосом, жестким текстом. Однако, если бы он демонстрировал только жестко-пафосные черты своего имиджа, вряд ли его влияние на людей было бы таким выдающимся. Безусловно, исходившие от Гитлера сигналы были в содержательном плане как бы противопоставлены друг другу.

Путину свойственны и такие черты. На фоне жестких разговоров о Чечне в его интонациях проскальзывает неподдельная теплота, мягкость.

3. Привлекательный урод
Что и говорить, все недавние отцы нации были красавцами. Хорош собой был Горбачев. Ельцин до того, как претерпел известные изменения, был не то чтобы американский киногерой, но безусловно привлекателен. Даже Брежнев в молодости был очень недурен. А вот Путин, как бы это помягче сказать, зрителя портретом не балует. Далеко не красавец. Но в этом уродстве есть что-то поразительно притягательное.

Вспомним описание доктора Вернера из “Героя нашего времени”. “Его наружность была из тех, что с первого взгляда поражают неприятно, но которые нравятся впоследствии, когда глаз выучится читать в неправильных чертах отпечаток души испытанной и высокой. Бывали примеры, что женщины влюблялись в таких людей до безумия и не променяли бы их безобразия на красоту самых свежих и розовых эндимионов”.

По нашему убеждению, такая некрасивость вполне соответствует “харизме неполноценности”. При этом, честно говоря, вид в целом даже несколько нездоровый, что удивительным образом сочетается со спортивными достижениями, невиданными в новейшей политической истории (карате, горные лыжи).

Если попутешествовать по портрету В. Путина, то здесь также обнаруживается нечто такое, чего мы не наблюдали пока ни у кого. Первое — исключительно жесткий и внимательный взгляд, способность неподвижно фиксировать свой взор на одном предмете. Острее и одновременно пристальнее взгляда мы не найдем ни у одного из современных политиков. По “взглядовому двоеборью” (острота+фиксация) Путин — безусловный чемпион.

Другой “фирменный” признак этого, на первый взгляд, бесцветного лица — скулы. В традиционной физиогномике принято увязывать “скуластость” с агрессивностью. После победы в глазном двоеборье и. о. держит безусловное первенство и по скулам. Вообще несомненная резкость черт его лица производит однозначное впечатление сочетания аскезы и целеустремленности.

Другой центр экспрессии — рот. Слова вырываются наружу как будто с определенным усилием, как бы преодолевая сопротивление. Это усиливает впечатление от сказанного. Единственное, что разочаровывает, так это подбородок. (Хотя выдающихся подбородочников в лице, например, губернатора-генерала А. Лебедя, мы уже пережили.) Жидкая шевелюра без намеков на какую-либо пышность усиливает впечатление аскезы.

4. Новичок
Очень забавно наблюдать за тем, как все сетуют по поводу того, что вот, мол, Путин — новичок. Взялся неизвестно откуда. Старые, заслуженные, издавна занимающие верхние строчки в списках элит, натурально, в большой обиде. Они уже сколько лет в политике, и все еще никакие не президенты. И вот, на тебе, является малоизвестный тип из ельцинского предбанника — и вся страна уже у его ног.

Так вот, господа, что касается новизны — это и есть то, что нужно народу в наибольшей степени. Одно из свойств харизмы состоит в том, что она быстро угасает. Макс Вебер называл это “обудничивание”. Нельзя вечно быть харизматическим. Пока герой свеж, он вызывает обожание. Когда он свежесть теряет, дела идут хуже. Харизматический цикл в сегодняшних условиях — “глобальная деревня”, засилье средств массовой информации и т. д. — завершается очень быстро. Мелькая каждый день на телеэкране, человек очень сильно приедается, хочет он того или нет. Все помнят, как быстро надоели и Горбачев и Ельцин. Да и все остальные кандидаты на президентский пост примелькались, замылились.

Что касается Путина, то он не просто новый. Он являет собой новый тип политика, строящего карьеру не на полемической риторике, а на реальном ответе на большой и болезненный вызов.

На публике держится достойно, без истерики, с чувством собственного достоинства, доселе невиданном у наших политиков. При этом и с риторикой у него дела обстоят совсем неплохо. Говорит порой без особого блеска, но умеет удивительно хорошо смешать в верной пропорции мысль и чувство. Вообще сочетание теплоты, тихости и упоминавшейся уже определенной инфернальности должно действовать безотказно.

5. Не суетный
Что самое смешное — Путин ни о ком пока не сказал ни одного дурного слова. Явно держит себя выше всех, не запачкался ни в одной ссоре. Безусловно склонен занимать позицию “над схваткой”. Одинаково — доброжелательно, но сдержанно — обнимается и с либералом Кириенко, и с “антисионистом” Кондратенко. Тут надо сказать, что почти все остальные из нынешних политиков давно разменяли себя по мелочам. Они, все больше погрязая в междоусобицах, явно боролись только друг с другом, а вовсе не за интересы державы. В глазах электората практически весь политический бомонд — сборище явных интриганов. В отличие от них Путин совершенно не замарался во внутриполитической мышиной возне. Он спокойно игнорирует всех “пикейных жилетов”. Борется только с явно выраженным внешним врагом и оказывается здесь необычайно эффективным.

6. Тихоня
Одна из главных реалий сегодняшней публичной политики — всеобщая утомленность от шума, общий откат от политической театральности, позы, и т. д. Очевидный закат карьеры Жириновского — тому свидетельство. Крик утомил всех, разоблачениям никто не верит, да это никого и не интересует. Более того, избыток пафоса за последние пятнадцать лет привел к росту спроса на “тишину”. По всем расчетам новый лидер должен быть ощутимо тише предыдущих. При этом традиционно привлекательные вещи — теплота в голосе и вкрадчивость интонаций никак не должны игнорироваться. Forte сейчас воспринимается только на фоне piano. Совершенно ясно, что его высказывания про “мочить в сортире” и т. п. обязаны своей популярностью только тому, что это было сказано при помощи усиления голоса, изначально тихого.

При этом в его образе есть что-то определенно агрессивное. Это, скажем так, тихая агрессия. И это тоже соответствует текущему моменту. В эпоху длительного национального унижения невозможен ни сильный, открытый агрессивный жест, ни грозный оклик.

7. Не Нарцисс
Нарциссизм или патологическое себялюбие — один из самых популярных концептов современной патопсихологии. Разумеется, политическая деятельность провоцирует нарциссическое самолюбование неслыханным образом. Почти все остальные известные нам современные политики демонстрируют это свойство весьма интенсивно.

Один известный политик в беседе со мной сказал, что у него с харизмой все в порядке. Он имела ввиду, что у него хорошо подвешен язык. Объяснить нашему политику, что он производит дурное впечатление именно “мордой лица”, манерой говорить, вообще тем, как он выглядит, и т. п. — невозможно в силу именно нарциссического фактора. В клинической психиатрии есть такой термин — “критика к своему состоянию”. Имеется в виду способность больного оценить неадекватность происходящего с ним. Так и пишут частенько в историях болезни — “критика к своему состоянию отсутствует”. Ясно, что такую запись можно сделать в личном деле любого из отечественных публичных политиков.

Так вот, первый человек на политическом небосклоне, у которого, похоже, есть “критика к своему состоянию” — это Путин. Его вид — всегда предельно аскетичный и сосредоточенный, с несомненными чертами, как раньше говорилось, “личной скромности” — феномена не наблюдавшегося среди наших политиков уже очень долгое время.

Во внешней аскезе заложено сообщение о самоотречении, служении Родине и так далее. И Путин совершенно не производит впечатления жизнелюба. Ясно, что этот человек не любит ни сладкого, ни сладенького, не купится ни на “девок”, ни на конверт с деньгами. Вот, например, славный бывший генеральный прокурор смотрится в постели с девочками вполне естественно и органично. Собственно, не надо никаких особых видеопленок, чтобы с высокой вероятностью предположить, что он на нечто такое в принципе способен. А вот если прокрутят такое кино с Путиным, то я заранее уверен: монтаж и фальшивка. Намного правдоподобнее будет звучать рассказ, например, о том, что он в детстве поборол тягу к онанизму (а это очень редко встречается!) или на своей шпионской работе смог противостоять искушению перед прелестями подосланной к нему секс-вербовщицы.

В журнале «Коммерсантъ-“Власть”» (№ 7 за этот год) цитируются воспоминания некоего немца о Путине как о человеке, “который мог растянуть кружку пива на целое лето”. В это верится легко и сразу.

Крайне положительный для его имиджа фактор — занятия таким видом спорта, как карате — самом аскетическом и жестоком, если не считать различных “боев без правил”. Человек с такими скулами и таким взглядом намного лучше монтируется с бойцовскими единоборствами, чем с футболом или теннисом.

8. Неопопулизм
Опять-таки все недоумевают: непонятно, чего от него, собственно, ждать, где программа? Но опыт ясно показывает, что наличие программы (500 дней, например), не есть безусловное благо само по себе, а во-вторых, максимальное сохранение тайны — залог успеха. Раскрывать свои программные секреты, судя по всему, вообще не надо. Разумнее всего ограничиться популистскими (лучше сказать, неопопулистскими) высказываниями.

Здесь можно вкратце набросать концепт неопопулизма. Сегодняшний тон коммуникации с электоратом неизбежно должен быть иным, чем раньше. Обещания золотых гор вследствие расправ с врагами народа уже вряд ли на кого-нибудь подействуют. Сейчас, на наш взгляд, надо говорить кратко, сдержано-возвышенно, выразительно и, по возможности, малопонятно. Главное требование к неопопулистской речи — своеобразная энергетическая заряженность. Надо сказать, что даже самые лучшие из современных ораторов имеют об ораторском энергетизме весьма приблизительные представления. Ясно, что сейчас это не может быть энергия крика, что преобладающей будет энергетика сжатой пружины, а не прорванной плотины, как это было раньше. При этом необходимо обновление риторики, публичной позы и ораторского словаря.

Путин уже сейчас демонстрирует отменный неопопулистский стиль. Последнее время спрос на шумное политическое шоу в России резко упал. Общественно-политический спектакль, востребованный сегодня — вовсе не помпезный, а наоборот — скромный, тихий, но при этом эмоционально насыщенный, пронизанный нотами подлинности. Досыта наслушавшись фальшивых инструментов, народ жадно ловит нотки подлинности. Сейчас необходимо сочетание суровости, жесткости и доверительности, теплоты.

Понравилась статья? Размести ссылку на нее у себя в блоге или отправь ее другу /index.php?page=psy&art=1235"